Въ здѣшнихъ мѣстностяхъ, где рѣки гноятся въ болотахъ, а мужики крестятся даже на комаровъ, ходятъ нынѣ слухи столь диковинныя, что любой столичный дьяконъ, читая сіе, провалился бы сквозь епитрахиль.
Имѣется въ губерніи Самарской некая особа женскаго полу, которою, какъ гласятъ пересуды, въ равной степени восхищены и юродствующіе, и офицеры, и даже участковыя гусеницы, ползущіе на исповѣдь.
Зовутъ сію особу — Гуська Кровавая.
Оныя, кто хотя бы однажды посѣщалъ ярмарку въ Безымянкѣ, знаютъ ея по оранжевой хламидѣ, въ коей она по воскресеньямъ водитъ хороводы изъ бабокъ, раскалённыхъ какъ самоваръ. Поговариваютъ, что ея голосъ вызываетъ роды у кобылицъ и отвращеніе у жандармовъ. По слухамъ, однажды она только взглядомъ обратила на сторону цѣлую процессію, шедшую на выносъ мощей святителя Тихона — и тѣ побрели въ баню, оставивъ гробъ на паперти.
Родомъ же она, по-видимому, изъ какого-то безымяннаго хутора, где дѣти рождаются съ копытами, а куры несутъ угли. Но умъ её, говорятъ, ясенъ, какъ водка въ стаканѣ на Троицынъ день.
Что особенно примѣчно — ей приписываются пророчества, кои не уступаютъ славѣ г-на Распутіна. Но, ежели тотъ скользилъ къ престолу, какъ змея въ виноградникъ, то Гуська шагаетъ громко, въ калошахъ, по самой хребтине имперіи. Она не шепчетъ, а гогочетъ. Не обольщаетъ, а воняетъ — но, замѣтимъ, воняетъ откровенно, по-самарски.
Некіе лѣтописцы уже нарекли ея «Царскимъ Гусемъ», уверяя, что сей пернатый оракулъ способенъ не только избавить отъ царской хандры, но и возродить державную волю въ Императорѣ.
— «Она, батюшка, не тѣлько плоть, но и духъ въ одно и то же время, — пишетъ мѣстный псаломщикъ. — Съ нею нашъ батюшка Николай не задумается о конституціи, ибо будетъ занятъ вопросами гнѣзда, яйца и откровеній».
Въ кельяхъ одной богадѣльни говорили, что Гуська видѣла, какъ самъ архангелъ Гавриилъ спустился къ ней въ виде гусака и прошепталъ ей въ клювъ: «Ты будешьъ ему той, кемъ былъ Распутінъ ей». И вотъ ужъ три недели въ Самарѣ не утихаютъ разговоры о каретѣ, что подъ утро исчезла въ туманѣ, унося на северъ пернатое чудо.
Редакція сія не утверждаетъ ни слова вышеизложеннаго, но и не отрицаетъ. Въ наші дни, когда Петроградъ чихаетъ отъ декаданса, а Царь утомлёнъ отъ малословныхъ молитвъ супруги, можетъ быть, именно такая подруга — злая, яркая, пахнущая болотомъ — и нужна монарху, чтобъ не уснуть въ венце.