«В деревне Усть-Липовка, при урочище Лосин Рог, селяне упомянули о некой деве огненно-рыжей, носящей имя нечестивое „Кровавая Гуська“. Упоминали исчезновения гусят, порчу молока, а одна старуха, прослывшая слепою, шептала: „она с луной спит, и голос у неё как у варёного младенца“».
Безымянная женщина, именуемая «Кровавая Гуська»
задержана агентами охраны в лесном квартале №13 по анонимному донесению. При задержании проявляла сопротивление, выкрикивая нецензурные и непонятные формулы. Состояние — неопрятное, волосы в сальных клоках, одежда из перьев, пропитанная неустановленными выделениями.
Вопрос: Откуда ты пришла, женщина?
Ответ: Из полости между ёлок. Оттуда, где молоко становится костяком, а козы блеют молитвы.
Вопрос: С какой целью ты находилась в лесу?
Ответ: Очищение плоти через грязь и гогот. Младенца звать я хотела. Не человека — гусиного сына. Для нового века мясного.
Вопрос: Кто твои соучастники?
Ответ: Пять сестёр. Их имена — шёпот. Афанас, Яна, Тат, Ева, Гусь. Их тела в меня вселились, как семя в землю грязную.
Видал я ту ведьму. Как-то ночью, при полной луне, шла она босая мимо школы, на плечах гусиная тушка, живая. Бормотала про "красную реку", глаза её стеклянные, а рот в крови. Наутро два мальчика заболели черной горячкой.
Я девку ту видела, к старой мельнице бегала. Там кошек резала, и мешочек с ушами у ней был. Говорила мне: "Из навоза цветы растут, мать". А потом смеялась — будто поросёнок.
Пациентка в состоянии истерико-кататонического транса. Повышенная суггестия, вероятна принадлежность к архаическому сектантству языческого толка. Подлежит немедленному изолированию.
1. Продолжить допросы в стенах губернской лечебницы, с участием духовного лица.
2. Расширить сеть информаторов в лесных районах к северу от Самары.
3. Перепроверить архивные записи о культовых преступлениях за последние 20 лет.
Агентъ V класса Яковлевъ
Подпоручик медицинской службы К. Р. Замятинъ
Самара, день 9-й, октября 1910 г.
Архивный экземпляръ. Дело хранить под особым замком. В случае тревоги — сжечь. №721/Г.