Стадик исчез не сразу. После 2003-го он еще какое-то время снимал. Не в Тольятти — в Подмосковье, на съёмных коттеджах, где работали три бригады Ferro Network. Студия тогда гнала контент для трёх десятков сайтов. Бюджет — под сто тысяч долларов в месяц. Свет ставили из струбцин, девочки работали «на соло», «на латекс», «на фут». Парни — «на допинг и стойку».
Стадик не снимал "просто так". У него всё было по системе. Он верил в идею. Мог посадить девочку перед зеркалом, дать в руки расчёску, включить свет — и два часа снимать, как она её облизывает. Без звука, без партнёра. Только губы, стекло и грязная плитка на фоне. Его звали психом. Он говорил:
«Вам лишь бы в рот вставить, а у меня монтаж строится на глазу. Я дрочера понимаю, он хочет не действия, он хочет ритуала. Камера — это не член, это глаз».
Сценарии он не писал — держал в голове. В этом был ад: никто не знал, куда тянет дубль, когда он скажет "снято". А иногда не говорил вообще. Просто выключал камеру и уходил.
«Значит, всё. Или сцена — дерьмо, или ты —», — объяснял потом ассистентам.
По слухам, в 2006 году у него начались проблемы — финансовые и психиатрические. Одну смену отменили, потому что он лёг на пол и молча смотрел в потолок четыре часа. Девочки злились, один оператор сказал:
«У него, по-моему, флешбэк от Чечни, хотя он там не был. Просто башню снесло от этой грязи».
Позже выяснилось: он влез в долги, пытался открыть студию в Балашихе — со светом, монтажкой, штатом. Но просчитался. Клиентов не было, аренда жрала всё. По версии Лимона, оператора:
«Он думал, что будет как в Европе — профессионально, аккуратно, через кастинги. А у нас — кто влез, кто подрочил. Наши же любят — чтобы в колготках, в подвале и чтоб камера дёргалась».
К 2010 году Стадик почти не снимал. Работал монтажёром по частным заказам. Собирал юбилеи, свадьбы, детские утренники. Один раз даже попал на корпоратив какого-то НПО — сидел в кабинке, крутил слайды под "We are the champions". По словам свидетеля, всё шло нормально, пока он не вставил случайно сцены со съёмок в Тольятти. Без звука, на секунду. Люди смеялись, думали, это трюк.
В 2012-м его видели на ВДНХ — с ноутбуком и надписью "Монтаж от 500₽". Кто-то сказал, что он продал всю технику, жил в электричке, катался от Ярославского до Сергиева Посада. Работал по объявлениям, пока не пропал совсем.
Последний его след — пост на закрытом форуме “porntlt.pro”, датированный мартом 2013-го:
«Уважайте кадр, пока он жив. Всё остальное — дрожащие руки».
После этого — пустота. Одни говорят, умер. Другие — что ушёл на Север, живёт в вагончике и пишет сценарий под названием "Ретушь". У кого-то якобы есть раскадровка — там женщина моет окно, а в отражении видно, как на неё смотрит камера. Никаких сцен. Только стекло, мыло и взгляд.
«Если Гусыня — тело эпохи, то Стадик — её камера. Убитая, дрожащая, слепая. Но живая», — написал аноним в комментариях под тем постом.
Сегодня о Стадике не вспоминают ни на форумах, ни на кастингах. Его имя стерлось, как пыль с линзы старой камеры. Те, кто работал с ним, либо молчат, либо уже забыли, как пахнет дешёвая вспышка и как звучит голос, говорящий «ещё дубль». Его фильмы никто не пересматривает целиком — максимум, отрывки, залипшие в ZIP-архивах на FTP-шарах, без звука, без описания. Просто девочка, плитка, камера. Без времени.
Но именно он создал ту индустрию, где выживали не звёзды, а выносливые. Где не было «романтики», только съёмка, свет, спина и дисциплина. Он, в отличие от многих, не рвался в продюсеры, не гнался за именем — просто снимал. В этом была его правда. Не красивая, не кинематографичная, но живая. Он знал: порно в России — это не бизнес, это диагноз.
А Гусыня? Она жива, пока её изгиб висит на старом скриншоте. Пока кто-то в ночи открывает архив Goose_2003_Banya.avi и снова видит её сигарету, плечо, шею. А за кадром — он. Стадик. Без фразы, без финального «стоп».
«Если Гусыня — тело эпохи, то Стадик — её камера. Убитая, дрожащая, слепая. Но живая»
Скачать архивную запись (фиктивная)